В один из воскресных вечеров решила прогуляться по Майкопу от городка «Восход» до площади имени Ленина. И ужаснулась увиденному. Огромное число девчонок 14—16 лет сидят на скамейках в парке, во дворах, в сквере и пьют пиво, джин-тоники, всевозможные коктейли, энергетики и т.д. Такое впечатление, что идет тотальное спаивание молодежи. Литр пива стоит дешевле, чем хороший сок или охлажденный, освежающий безалкогольный напиток. Разливное пиво льется рекой практически круглые сутки.
Возле одной из лавочек на Восходе, где примостилась стайка девчонок (у каждой — в руках бутылка пива), остановилась пожилая дама, пристыдила их.
— Вам же еще детей рожать, вы генофонд нации, что же вы свое и своих будущих малышей здоровье калечите?
Девочки промолчали, и на том спасибо. За минуту до этого разговора из их уст неслись такие выражения, какие обычно употребляют на стройке мужики, которым на ногу упал кирпич. И так эти нецензурные слова не вязались с девичьим обликом. Все хорошо одеты, с модными прическами, маникюром, откуда в них столько цинизма, пошлости?
Правда, одна из девочек не выдержала, огрызнулась:
— Подумаешь, глоток пива. Мы что, под забором пьяные валяемся? Между прочим меня родители за пиво не ругают.
Патология стала нормой.
— Это ужасно, молодежь спивается, — найдя во мне единомышленника, подытожила пожилая дама. — У моей приятельницы, она живет в Москве, мы дружим уже почти полвека, созваниваемся, такая же трагедия: пьет внучка. А ведь ее прабабушка говорила на нескольких языках, читала Байрона и Мольера в подлиннике, играла на рояле, писала стихи. Вышла замуж за высокообразованного молодого человека, ученого. Семья в 1937-м была репрессирована, супруга расстреляли. И попала молодая мама с двумя детьми из просторной квартиры в барак. Пока была жива прабабушка, семья еще держалась, а ее не стало — и все покатилось под откос. У детей семейная жизнь не сложилась, один из внуков отсидел в тюрьме, а правнучка, названная, кстати, в честь прабабушки Екатериной, кое-как окончила школу и вместе с такими же, как сама, бездельничает.
Телевизионные передачи только подтверждают «правильность» ее выбора жизни и представлений об «истинных» ценностях. Какие там Байрон и Мольер, «Дом-2» — вот ее выбор.
Почему я веду разговор именно о девочках, ведь рядом, на соседней лавочке, хлестали пиво ребята — их ровесники, и их речь тем более не имела ничего общего с основами великого русского языка.
Именно девочки несут большую ответственность за продолжение рода. Не случайно выражение «впитал с молоком матери», и горе тому ребенку, кому достанется молоко, разбавленное пивом...
Уже возвращаясь после прогулки, увидела на той же лавочке тех же девочек-подростков. Решила рассказать им одну историю, которую прочитала в старинной книге о девочках — ученицах гимназии. Это было в 1913 году. Одиннадцатилетняя пансионерка Московской Ржевской гимназии поинтересовалась у своего дядюшки, что написано на внутренней крышечке медальона, который он так бережно хранил. Дядюшка протянул медальон, девочка его открыла, а там всего четыре ноты: соль-диез — си — фа-диез — ми, и пять нотных линеек.
— Я знаю, что тут написано, — воскликнула девочка. — «Я люблю вас».
Представить сложно, как учили эту девочку, если она, увидев ноты, пропела их про себя и узнала начало ариозо Ленского из оперы Чайковского «Евгений Онегин». И начинается это ариозо признанием в любви Ленского Ольге Лариной.
После моего рассказа повисло молчание. Вдруг одна из девочек с ярко-рыжей крашеной челкой сказала: «Подумаешь. И я бы догадалась. Я, между прочим, музыкальную школу на отлично окончила».
